Бобровский М.В. Козельские засеки. Глава 5

5. Борьба Московского государства с крымскими татарами. Формирование Заокской засечной черты при Иване IV (XVI век)

6. Смутное время. Обветшание и реставрация засечной черты. Засеки в ведении Пушкарского приказа (XVII век)

7. Реформы Петра I. Засеки в ведении Тульского оружейного завода (XVIII век)

8. Козельские засеки как центр лесокультурного дела (XIX в. - 1914 г.)

9. От стихийной эксплуатации к заповеданию (1914 г. - конец ХХ в.)

10. Cовременное состояние широколиственных лесов Козельских засек и перспективы их реконструкции

XVI век для рассматриваемой территории – время почти постоянного противостояния Московского государства и наследников Золотой Орды, прежде всего Крымского ханства. В первой половине столетия из множества набегов татар удачными для них оказались походы 1507, 1512, 1521 гг.; неудачными - 1499, 1517-1518, 1527, 1533, 1541, 1542 гг.. При этом в 1518 гг. при отражении набега засекался лес близ Тулы: "Татарове послышав великого князя воевод, скоро возвратишася; а наперед их зайдоша под лесом пешие многие люди украйные да им дороги засекоша и многих Татар побиша; а передние люди, от воевод приспевшие, конные начаша Татар топтати, а пешие люди украйные по лесом их бити" (ПСРЛ, т. XIII, 1846, с. 26). В большинстве случаях татар останавливали на Оке.

После 1540 г. в Козельск пришли впервые полки с воеводами. Раньше это произошло с Одоевым, Белевым; позже с Болховым и Брянском. Таким образом с этого времени Козельск в составе других городов выходит на первую, передовую линию обороны Московского государства (Рябов, 2000).

Наибольшее напряжение борьба с Крымом приобретает после взятия Казанского и Астраханского царств. В 1544 г. Имин-гирей пограбил Белевские и Одоевские места и ушел в степь с большим полоном. В 1552, 1555 гг. Девлет-Гирей предпринимает походы на Тулу, успешно отбитые Московским государством.

Натиск крымских татар с целью заставить Москву отказаться от Астрахани и Казани приводит государство к необходимости расширить меры защиты границ. С третьей четверти XVI в. в податной системе Московского государства появляются особые "засечные деньги", собиравшиеся на расходы по укреплению засек (ААЭII № 175 и др., по: Яковлев, 1916). Кроме того, для охраны засек были поставлены специальные должностные лица: засечные приказчики, головы, сторожа. В 1557 г. упоминается «засечный прикашшик», существовавший в Туле (Акты, изданные А.И.Юшковым, цит. по: Яковлев, 1916).

Рассматривая деятельность Ивана Грозного по укреплению обороны страны, по утверждению Р.Г.Скрынникова следует иметь в виду, что забота об охране границ имела и обратную сторону. Царь и опричники боялись внутренней смуты и готовились вооруженной рукой подавить мятеж могущественных земских бояр. Для этого должны были быть надежно прикрыты границы, дабы от царских репрессий не бежали в Крым и Польшу (Рябов, 2000).

В это время отдельные звенья засек складываются в единую засечную черту, протянувшуюся от Рязани до Козельска и Жиздры - на пути основных походов татар (рис. 4). Эта первая засечная черта Московского государства получила название Заокской, поскольку основная часть ее звеньев располагалась по правобережью р.Оки (от Москвы - за Окою). Завершение работ по формированию Заокской черты можно отнести к 1563 – 1566 гг. Так, осенью 1565 г. Махмет-гирей с пушками подступил к Болхову, но там были воеводы с ратными людьми, которые не дали хану даже сжечь посад. А под 1566 годом летопись отмечает завершение больших работ по засечной черте. Дозор работам произвел царь Иван IV самолично: «того же месяца апреля в тот же день 29 царь и великий князь ездил на объезд в Козельск, в Белев, в Болхов и в иные украйные места от Крымские украйны». Государь ездил с боярами, дворянами, «со всем служебным народом». Объезд занял целый месяц – до 28 мая (ПСРЛ, т. XII, 1846). Этот объезд, вероятно, приурочен к моменту окончательного формирования черты.

Направление Заокской засечной черты установлено А.И.Яковлевым (1916) при помощи 4-х писцовых книг – дозорных книг засек № 389, 390, 415, 416 второй половины XVII века и разрядных росписей за 1638 и 1639 гг.

В черту входили засеки Рязанские, Каширские, Веневские, Тульские, Крапивенские, Одоевские, Лихвинские, Перемышльские, Белевские, Козельские. Большинство этих засек распадались на отдельные звенья (также именуемые засеками) со своими самостоятельными названиями.

Интересующие нас Козельские и Белевские засеки граничили с севера с Пермышльской (Озерской) засекой, с востока - с засеками Лихвинскими и Одоевскими (иногда включались в состав Лихвинских). Козельские засеки включали в себя Столпицкую, Дубенскую, Кцынскую, Сенецкую засеки. Общая протяженность Козельских засек вместе с Белевской Бобриковской засекой составляла 92 версты 450 сажень (рис. 1).

Заокская засечная черта. Топография Козельских и Белевской Бобриковской засек.

Столпицкая засека шла от замка (городка) Слободецкой засеки на юг. С русской стороны Столпицкой засеки лежали: с. Дешевка, д. Березичи, с. Волосово, д. Жукова, д. Слободка, д.Марьина, д. Дебри, д. Мушкань, д. Гостькова, д. Озерно, д. Грынь, с. Вейно, с. Чернышино, Хряпкина Слобода. С польской стороны: д. Киреевская, д. Слаговищи, д. Красный Клин, д. Сырая Тварня, д. Веинка. Столпицкая засека простиралась на 31 версту 478 саж. В 1638 г. в ней насчитывали 22 версты лесного завала. Посреди Столпицкого заповедного леса были устроены Столпицкие ворота, на реке Песошне был город (сторожевая крепость).

Между Столпицкой и Дубенской засеками на протяжении 10 верст шла Белевская Бобриковская засека (от речки Бобрик). Со Столпицкой засекой она сходилась около д. Гостьковой. Селения и урочища по ней и близ нее лежащие: поляны Орехова и Телячьи Луки, Выдренный верх, Ларин Колодезь, с. Гринино, д. Сухачева, д. Зайцева, д. Дольцы, д. Передел, д. Позняково, д. Слободка, поляна Клемятичи, с. Сорокино, р. Чернышевка, д. Игнатово, с. Петрищево.

С Дубенской засеки черта поворачивала на запад. С русской стороны Дубенской засеки находились: с. Кирейково, с. Плохино, с. Веснины, д. Афонасова, д. Нагая, д. Сопова. С польской стороны: д. Шпилева, д. Сагалаева, д. Снигирева, с. Середичи, д. Ракзина, д. Егина, д. Козюлькина, д. Медведки, д. Каверзнева, с. Бетово, д. Вязовое, д. Коноплянка, с. Ясень, с. Столбчее, д. Уланова. Кроме того, близ Дубенской засеки находились д. Микушина, д. Овсянникова, д. Ковынь, д. Спесивцева, д. Словушино, д. Добрая, д. Тресина, д. Оленникова. Дубенская засека встречала: р. Дубенку (от которой и получила свое название), р. Дубну, пуст. Яхину, р. Вытебеть, р. Умирилец, р. Клен, р. Чичину (Учичину), р. Мог, р. Черный Мог, р. Могильну, р. Чистей, р. Стрельню, р. Остогонную, р. Язвею, р. Любещу, р. Рессету, р. Орз, р. Лютму, р. Косич.

К западу от Дубенской засеки шла примыкающая к ней Кцынская засека, заимствовавшая свое название от с. Кцын. По русскую сторону Кцынской засеки находились: д. Мойлова, д. Сусей, с. Холмищи, д. Вязовка, д. Вяльцева, д. Хоткова, д. Клинская, д. Кирейкова, д. Уколичи, с. Сорокино. С польской стороны: с. Хвастовичи, д. Селна, с. Ловать, д. Зикеева, Курганцев вершек, д. Боровая, д. Дольцы, д. Онтипова, д. Меркулова, д. Голичкова. Кцынская засека пересекала несколько дорог: стежку из Гостькова в Сорокино, стежку из Сорокина в Белев, стежку через поляну Клемятичи в с. Уколичи, стежку из Уколич в Леоново, стежку из Позняковой в Кирейково (когда-то, до 1638 г., здесь была большая проломная дорога), дороги в д. Передел, с. Касьяново, д. Боровую, д. Зубкову. Кцынская засека встречала ручей Гремячий, р. Выренку, р. Борковую, вражки Добренские, р. Добрую, враг Холынь, р. Холыну, р. Ловотцу, Сусеевский враг, р. Язву, р. Ушатую, р. Веприч. Кцынская засека простиралась на 15 верст 520 саж.

Сенецкая (Ясенецкая, Осенецкая) засека, получившая свое название от р. Сенеди, начиналась от замка Кцынской засеки и шла к реке Жиздре. С русской стороны от нее находились с. Усты и с. Дубровка, а с Польской – д. Полюдова. Около нее не было ни поместных, ни вотчинных земель, а были только государевы бортные села (Ловать, Усты, Дубровка) и вотчины Свинского и Жиздринского монастырей (описание топографии засек см. Яковлев, 1916, а также Обоснование организации…, 1990; Евгин, 1996).

В опасных местах засечная черта удваивалась (между Тулой и Веневом), утраивалась (между Белевом и Лихвиным), а близ Козельска - между Белевым и Перемышлем - учетверялась (Яковлев, 1916). За обустройство засек и поддержание их в надлежащем состоянии отвечала засечная стража, набираемая из местных жителей: по одному человеку с 20 дворов (Рябов, 2000). В инструкции 1571 г. о поджоге поля предусматривается пожарная опасность засечной черты: «… а блиско государевых украинных городов, лесов и лесных засек и всяких крепостей, которые в которых местностях крепости учинены от приходу воинских людей однолично беречи от огня их на крепко и блиско их огня не припускати и не обжигати» (АМГ I, № 13, цит. по: Обоснование организации…, 1990).

Для усиления защиты заповедных лесов Иван IV заселил прилегавшие места беглым народом с назначением их в стражу и освобождением от различных податей и налогов (Савельев, 1876).

К татарским кочевьям отправлялись так называемые сторожи, действия которых определялись первым русским воинским уставом - составленным воеводой князем Михаилом Воротынским "Боярским приговором о станичной и сторожевой службе", обсужденным на совещании детей боярских и утвержденным 16 февраля 1571 г. Согласно уставу, сторожевая служба начиналась 1 апреля и оканчивалась 1 декабря.

Таким образом, система обороны Москвы слагалась: 1) из сторожевой службы, 2) поселений служилого люда, 3) укрепленных фортов, выдвинутых в степь и 4) засечной черты и течения Оки в арьергарде (Яковлев, 1916).

Однако засечная черта не выступила панацеей от нашествий. В частности, говоря об укреплениях Козельской засеки М.Попроцкий замечает, что «все эти оплоты мало охраняли Козельск от хищничества разных шаек» (Материалы для географии..., 1864, С. 474). Адам Олеарий писал: «Хотя уже по приказу царя Федора Ивановича в защиту против набегов татар был вырублен лес, вырыты канавы и на 100 миль поделаны валы, но эти меры и по сию пору весьма мало приносят пользы».

Конец XVII века явился временем наиболее разрушительных татарских походов. Так, весной 1571 г. Девлет-гирей со 120 тысячным войском подошел к Оке, и 24 мая подступил к Москве. Войска и народу погибло до 800 тысяч; хан ушел, уведя до 150 тысяч пленных. Летом 1572 г. совершен повторный поход к Москве с 120 тысячами войска, благополучно отбитый. Сохранился царский наказ в “Память боярину и воеводе князю Михаилу Ивановичу Воротынскому с товарищи" (царь в тексте - Девлет Гирей): "... А ездити Окою вниз и до Резани, а вверх и до Жиздры, до засеки, и Жиздрою до коих мест надобе.... А вятчаном стояти в струзех в Колуге да с ними казаков польских наемных с пищальми 1000 и с двеми головами. А от Колуги б по верстем послати их, по цареву приходу смотря; буде царь пойдет на прямое дело, а не для войны, а Оку вверху перелезет, а пойдет на Болхов старою дорогою, и бояром и воеводом тем головам с вятчаны в струзех и головам с казаки с пищальми велети спешити к Жиздре, да по тем воротом, по засекам, по лесом по обеим сторонам в крепких местех стать с пищальми и с луки, где как пригоже, и на перелазех и в крепких местех на лесех на крымских людей приходити и лести мешати. А бояром и воеводам по тем вестем со всеми людми и с нарядом идти к Колуге, да будет помочь иметь, чтоб дал бог поспешити на Жиздру со всеми людми. И боярром и воеводом спешить к Жиздре, а, у Жиздры став, промышлять со царем царя и великого князя делом, чтоб дал бог не перепустити за Жиздру царя. А будет царь перелезет Жиздру, а пойдет к Угре, и бояром и воеводам стати со всеми людми на реке на Угре, чтоб на походе со царем на полех без крепостей однолично не сходиться...” (Рябов, 2000).

В 1584 г. 30 тысяч татар Девлет-Гирея вместе с азовцами и ногаями Казыева улуса жгли селения в Белевском, Воротынском, Козельском, Мещовском и Мосальском уездах. В 1586 и в 1587 г. набеги повторяются, при этом численность нападающих составляет по 40 тыс.

В 1591 татарами совершен крупный поход на Москву, отбитый Борисом Годуновым. «В 1592, 1595 и 1597 года Крымские татары опять впадали в Мещовскую, Козельскую, Воротынскую и Перемышльскую область…» (Летопись Калужская, 1991). Летопись отмечает особую жестокость и разорительность набегов 1592 и 1595 гг., а также огромную численность полона.

Около 1598 г. по чертежам Годунова устраиваются засеки близ Перемышля, а на Оке плавная (судовая) рать. На Засечной черте несут службу казаки, стрельцы из Козельска (Рябов, 2000). По свидетельству различных источников, во время правления Годунова засечная черта поддерживались в относительном порядке.

Несмотря на многочисленные бедствия, до начала 17 века в районе засек сохраняется сравнительно высокая численность населения. Так, население Козельска в это время насчитывало вместе с пригородами около 15 тыс. человек.

В это время площадь земель, освоенных под пашню, значительно превысила возможности их унавоживания. При отсутствии унавоживания неизбежно наступает полное истощение пашни. Напомним, что длительное время навоз просто рассыпался по поверхности земли и “силы навоза” хватало лишь на один посев. Соха с перекладной полицей, позволявшая заглублять рассыпанный по поверхности навоз, в XVI веке только начала получать распространение. Компромиссным средством поддержания почвенного плодородия при невозможности нормального унавоживания в XV-XVI вв. стала переложная система земледелия (перелог), получившая в это время широкое распространение в хозяйстве лесной зоны (Шапиро, 1987; Данилова , 1998 и др.).

Переложная система земледелия

Переложная система земледелия базировалась, с одной стороны, подобно паровой системе, на мобилизации питательных элементов почвы за счет разрушения агрегатов сельхозорудиями, а с другой, подобно подсеке, на частичном восстановлении почвы в ходе демутации лесного биогеоценоза, но при небольших сроках "отдыха" (до 20 лет). Кроме того, лесной перелог был средством борьбы с сорняками и задернением почвы при выпасе (для освоения задерненной почвы требуются большие затраты сил и мощные почвообрабатывающие орудия).

Время выпахивания для суглинистых почв центральной России составляет около 20 лет (Милов, 1998; Офман и др., 1998): “как бы земля хороша не была, однако через десять, двадцать, а инде через 30 лет и более выпахиваясь, лишается растительной своей силы” (Рычков, 1784, цит. по: Милов, 1998). Песчаные почвы истощаются за 1 - 8 лет. Время отдыха почв при перелоге составляло 10 -30 лет и определялось не столько реальными сроками восстановления почвы, сколько минимальным временем, на которое можно исключить участок из распашки.

В связи с быстрым истощением песчаных почв и необходимостью длительного отчуждения участка, применение перелога на них не получило распространения. Если количество собранного зерна менее чем в два раза превышало количество посеянного, участок на один - несколько лет запускался под выпас.

По воздействию на почву переложная система в значительной мере схожа с паровой при недостаточном удобрении. За краткий срок перелога почва не успевала существенно восстановиться: в молодом состоянии деревья потребляют значительно больше питательных веществ, чем возвращают с опадом; основная часть биомассы при рубке отчуждается; срок отдыха мал для оборота почвы естественными педотурбациями и частичного возврата ила в пахотный слой и др. Часто при лесном перелоге чередовались, по сути, этапы неудобряемой пашни и дровяного леса (обычные дровяные леса располагались на участках, непригодных для распашки - склонах оврагов и т.п.).

Практически одновременно с перелогом получает распространение практика разделения лесов на дровяные и строевые. В дровяных лесах оборот рубки составляет 10 - 40 лет – деревья используют интенсивно и рубят сразу по уменьшении приростов, а иногда и ранее. Таким образом за единицу времени получают больше низкокачественной древесины; платой за такую интенсивность является, прежде всего, уменьшение плодородия почв. Однако, в условиях быстро растущего дефицита дров дровяные леса были единственным средством избежать полного уничтожения лесов вообще (см. Арнольд, 1891).

Строевые леса рубят с оборотом, необходимым для достижения деревьями товарных размеров. К примеру, возраст получения средних бревен в условиях центральной России составлял для семенного дуба 100 - 160 лет, сосны и ели 80 - 120 лет, семенной осины 60 - 80 лет (Арнольд, 1880). Кроме того, строевые леса служили для таких побочных лесных пользований, как сбор подстилки, заготовка веточного корма, бортный промысел*, сенокошение и др., а также являлись основным местом для выпаса скота (Скворцов, 1865; Гомилевский, 1897).

Значительную долю в эксплуатации лесов составляло использование древесины в промыслах, имеющих товарное значение. Повествуя в 1551 г. о времени своей миссии в России Сигизмунд Герберштейн пишет: "В Козельском уезде жители изготавливают из осины - лопаты и корыта, из дуба - обручи, полозья, ободья и доски для бочек, из клена - гребни и зубцы для мельничных колес" (Рябов, 2000).

Существенные преобразования живого покрова приводили и к изменению климатических условий. Не исключено, что похолодания конца 13 - начала 14 вв., а затем конца 16 - начала 17 вв. были связаны с максимумами обезлесивания территории. По оценке Н.А.Рожкова (1899), лесистость в некоторых уездах центральной Руси уменьшалась в XVI веке до 6%. В целом для общества последствием "великой русской распашки" стал социально-экономический кризис конца XVI - начала XVII вв. (Кульпин, Пантин, 1993), по сути завершивший эпоху средневековья в центральной Руси.